Ты так нежно целуешь.

воскресенье, 17 марта 2013

01:00

Ну, положим, кря?

Последнее что Дум запомнил- резкую жуткую боль на спине, когда раскаленный металл прижигал его кожу и запах горелого мяса, собственного тела.
Сейчас он приходил в себя, его кто-то гладил по щекам, дул на лоб.
Болит каждый миллиметр кожи, болит все, внутри, снаружи. Впечатление, что из него вывернули внутренности и вложили их назад неправильно.
Он захрипел и выгнулся дугой, когда рывком из него выдернули бусы, это было и приятно и больно, и снова приятно, такое облегчение после напряжения мышц. Потом подхватили под руки, поволокли куда-то... там он слышал жуткие крики товарищей, которых ему было уже не жалко... с него самого стянули рубашку заботливо накинутую Паулем, и прижгли.
Он вспомнил лицо лежащего напротив Пауля, которого прижигали одновременно с ним: маска ужаса, огромной боли... выпученные глаза покрасневшие из-за полопавшихся сосудов, и совершенно беззвучно раскрытый перекошеный рот.
Боль. И темнота.
Он живой. Что-то говорило ему, что он живой. И что это счастье, потому что он может потерять сознание.
И вот теперь сквозь заплывшие веки он едва различал тусклый свет от факела, стены и силуэт того, кто гладил его по лицу. Пауль?
-Это я,- тихо ответили ему,- хорошо что ты пришел в себя...
Пауль, ты что? Измученное тело снова кто-то двигал, куда-то перетаскивал, Пауль, зачем? Что ты делаешь, оставь меня в покое, дай мне отдохнуть от всех этих прикосновений, Пауль, зачем ты...
Знакомые руки перевернули его и поставили в привычную уже позу, задом кверху, жадные, пошлые руки шарили по всей промежности, дергали член, мяли яички, а губы слюнявили спину. И это обжигало так же больно как металл. Пауль, что ты делаешь... А в ответ только сдавленный грубый шепот:
-Наконец-то одни, наконец-то я смогу, я мечтал каждый раз, когда видел тебя, сделать это. Ты же тоже хочешь, признайся, шлюха, хочешь. Тебе понравилось стоять с полным задом жемчуга. Нам его подарили... И теперь я отдаю его тебе.
На шее защелкнулось ожерелье, упав вниз, к лицу. Дум ощутил запах собственных внутренностей- запах дерьма, какая-то слизь размазалась по его лицу... к омерзению от лапавших ручонок добавилось омерзение от смрада своего тела, от беззащитности, от слабости, от того, что все могло бы быть иначе.
-Повернись-ка сюда, масло еще пригодится, как хорошо, что я спер бутылку,- приговаривал Пауль, поливая раскрытый анус, вливая в него масло, как в бокал,- теперь немного мне, и поехали, пока есть время....
Дум закричал. Крик эхом прокатился по коридорам.
Внутрь ворвались грубо, Пауль был слишком толстый. Пауль, зачем, зачем,зачем... ты убиваешь меня.
Дум метался по каменному полу, срывая кожу с плеч, с локтей, пытаясь вырваться, колени которые затекли от долгого стояния в зале передавали сигналы от каждой выбоины в полу. Пауль, не насилуй меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я не хочу, мне не нравится, отпусти... я не могу сопротивляться больше.
По мошонке била мошонка Пауля, он вошел весь с радостным хохотом, задвигался там внутри. Иногда выскакивал и потом снова разрывая своим колом входил. В исступлении колотил по ягодицам, и рычал что-то типа:
-Мой, не верю, весь мой.
Он кончил внутрь, кишки заполнила жидкость, казалось ее очень много, она горячая, она жжет, и жжет этот поцелуй в плечо:
-Я тебя люблю.
И снова никого ни поверх спины, ни внутри живота. Только воздух щекочет стенки.
Пауль. Ты так нежно целуешь.
Дум сжался на полу, подтянул ноги к животу, обхватил колени руками и заплакал, как плачет ударившийся ребенок. Из раскрытой дыры, в которую превратился его аккуратный маленький анус потихоньку сочилась сперма. Она была розовой.
Пауль. Ты так нежно целуешь. И ты тоже предал меня.

@темы: рассказы, раммштайн, подростковый выкряк