Оксана прижималась к обжигающему боку Михала и уже задремывала, когда он спросил:
-Что вы сделали с этим красивым малюткой, что всего порвали? Это я снаружи посмотрел, а не известно что там внутри... мне его так жалко, он так плачет все время.
-Мммм, его никто не рвал..., мы немного поиграли с ним жемчужными бусиками и все,- сонно ответила она,- бусики входили в него почти легко. Я сама проверяла, разрывов не было....
Она перевернулась на спину:
-И более того, с ним бы так никто не игрался, если бы у него не было разьеба.
-У него был разьеб? - удивился Михал.
-Ну да,-снова засыпая буркнула Оксана,-несильный, как раз для бусинок...
И засопела, заснув окончательно.
Михал пялился в темноту- маленький красивый человечек почему-то тронул его сердце.
Что же произошло с ним? Не верить Оксане у Володыевского повода не было. Он прекрасно знал, что она не любит насилие не по согласию. Если она сказала, что не вредила малютку, то так и было. Кто-то потом жестоко изнасиловал его. Грубо, нещадно к маленькому телу, разрывая тонкие стенки...
Володыевский сам застонал, словно чувствуя боль Дума. Впервые за последние года, или столетия или дни- он сбился со счета, потому что время остановилось- кто-то нуждался в заботе, защите. Оксана никогда не нуждалась в ней, а ему, Михалу, так необходимо чувствовать себя нужным.
Михал обнял любимую, потерся носом о ее затылок. Неужели де Сад опустился настолько, что насиловал маленькое беззащитное существо? Хотя нет, вряд ли. Де Сада он знает слишком давно, чтобы быть уверенным, что он не тронул малыша. Тогда кто и что с ним делали? И будет ли Дум в безопасности сейчас? Он оставил малыша в комнате с друзьями, Шолле не спал, а тот, второй, которого Михал встретил в коридоре, казалось распереживался за друга сам.
Наверно стоит таки взять Дума под опеку.
Тут Михала пронзила странная мысль- а не влюбился ли он в этого кроху? Хотя как можно влюбиться в не совсем адекватное создание, с шоком после насилия...Он же только кричит, и все. Нет-нет, это не любовь, это жалость.
Оксана перевернулась во сне и наморщила брови. Ей что-то снится, что-то хорошее. Михалу хотелось разбудить и разговаривать, разговаривать, разговаривать.
Он пожалуй злится на нее, что она спит, когда у них не известно сколько времени, пока она не вернется в свой мир до поры. Она спит безмятежно, а он скучает по ней каждый день и никакой Богун не способен заменить ее.